Утро шестого января у всех активных учеников гимназии началось со службы. У хоровиков эта служба была четвёртой (суббота вечер — воскресенье утро/вечер — понедельник утро).
А у членов пресс-службы утро началось с разгоняя от куратора. Ну не снял Серёжа, как все украшают храм, ну не собрались мы на планёрку уже в третий раз, бывает…
По тому, как обстановка нагнеталась , я поняла, что нужно идти искать новые источники информации. Причём не только для видео, но и для текста.
Думала я, думала, где ж эту информацию искать и наконец решила: «Почему бы мне разочек не сходить на прогон спектакля?». Посмотреть своими глазами, так сказать, узнать, как там дела с постановкой.
Зайдя в хозблок, я услышала чьи-то дикие крики. Признаюсь, немножко стало страшно, в голову полезли воспоминания про разбитое окно и руку Маши Солохи в крови. Но оказалось, что актёры орут не от боли. Просто пьеса про украинскую деревню, и в ней каждый второй человек пытается выплюнуть связки в попытке изречь очередное слово на незнакомой мове.
Я решила посидеть в кабинете, где все ждали своей сцены. Пока моя рука выводила засохшим маркером изображения на белой доске, ко мне подошла Маша Солоха. Голосом больного курильщика она что-то спросила про лекарства от сиплости. Я, находясь в состоянии лёгкого аффекта представила, как эта бедная девочка будет орать свои реплики. Тут же захотелось выпить традиционного напитка театралов...крепкого чая.
Затем меня позвали играть мать. Настоящая, «официальная» мать, Татьяна, пыталась лечиться дома, что выходило у неё плохо. С тяжёлым сердцем пришлось взять сценарий и идти играть тёщу Лёши Познанского. Монтажёра, фотошопера и просто члена пресс-службы, который любит забивать на дедлайны. Я вспомнила, как этот весёлый молодой человек буквально на днях наглотался Парацетамола, сидел вообще никакой и говорил через раз. Даже жалко его стало.
Вообще, как показывает практика, все болеющие немного преображаются в театралке. Или вживаются в роль, не знаю. Знаю одно: в хорошей компании всё плохое переживается легче.
«В целом спектакль получается неплохой, — подумала я, выходя из хозблока. — Жаль, что «мать» болеет, некоторые девочки без голоса и сцены сырые, как сказала Маша, а так ничего…»
В гимназии меня встретили счастливые хоровики, которые готовились петь пятую службу подряд. Кто-то даже домой не уезжал после Литургии. Бедные… Мне, на самом деле, тоже хотелось пойти на спевку, но, подумав, что сайт нуждается в помощи больше, чем хор, я села верстать.
После этого время пошло в бешеном темпе. Я искала Серёжу, который должен был, вообще-то, снимать, как полинины родители готовят бутерброды для прихожан. Потом мы уже с Серёжей вежливо напомнили Ванечке, что он в вотсапе обещал нам снять видео службы. Он полез удалять эти сообщения. Ха-ха, наивный! Я сделала скриншот.
Увильнуть, конечно, не удалось, и всё оставшееся время нам удалось лицезреть, как Ваня возится с камерой. Ставит треногу на стулья, с непереводимым набором звуком включает маленькую GoPro…
***
После службы, пока все ели и радовались, я вспомнила, что утром мы идём колядовать, а потом восьмого концерт. Нужно будет видео, фото, тексты… «Значит, четыре видео, четыре текста и куча фоток», — подумала я, отрезая кусок мяса.
Ваня, Серёжа и Андрей сидели счастливые, ещё не зная, какие испытания приготовила им жизнь. «Как бы им это всё теперь сказать?»
